Аркадий Иванович Запазушкин принял мужественное решение сделать ремонт.
Оно далось ему весьма непросто.
Последний раз он занимался чем-то подобным лет тридцать назад - ещё в студенческом общежитии,
когда при неудачном использовании электрической плитки сгорела половина встроенного шкафа,
обуглилась часть замшелого паркета и скукожились казённые обои в мелкий цветочек.
Тогда, чтобы не оказаться на улице, пришлось всю ночь заметать следы бытового инцидента.
До сих пор Аркадий Иванович вспоминал этот случай с содроганием,
по шкале Рихтера равнозначным небольшому землетрясению.
Он очень надеялся, что никогда больше не окажется в похожих обстоятельствах.
Увы! В характере большинства надежд обязательно присутствует обман...

Хотя, надо признать, фортуна долгое время благоволила к Аркадию Ивановичу.
Хлопотными делами по обустройству жилища, как правило, занималась либо жена
либо специально нанятые ей люди.
Но в семью внезапно нагрянула беда, которая носит расплывчатое название "не сошлись характерами".
Очевидно, накопившиеся за годы совместной жизни обиды перескочили из количества в качество.
Причём - небывалой разрушительной силы.
Одно неосторожное слово - и рвануло так, что канонада ссоры раскатилась по всему микрорайону.
Устоявшийся быт разлетелся вдребезги, как тарелка со всей силы разбитая об пол.
На склоне лет для Запазушкина забрезжил рассвет новой - холостяцкой жизни...

После измотавшего нервы развода и размена общей жилой площади
Аркадию Ивановичу досталась однокомнатная квартира неопределенного возраста.
Она находилась в шестиэтажном доме с причудливыми формами.
Строение разительно отличалось от своих типовых собратьев сочетанием разных геометрических фигур.
Казалось, что прямоугольники, цилиндры и конусы решили собраться в одном месте
и упасть друг к другу в бетонные объятия - да так и застыли в этом положении.
Кроме того, неизвестный архитектор обладал буйной фантазией.
Он явно питал слабость к романтическим украшениям в виде башенок на крыше,
лепным фигурам в нишах и непонятным гербам на фасаде здания.

К несчастью, общая выразительность форм отрицательно сказалась на коммунальных мелочах.
Например, в доме отсутствовал лифт.
Инженеры просто не изобрели устройство, способное подниматься по кривым линиям
и выполнять резкие повороты почти под прямым углом.
Конечно, когда-нибудь в будущем светлые умы создадут нечто подобное.
А пока Аркадию Ивановичу приходилось подниматься на шестой этаж по лестнице.
Она, кстати, смутно напоминала ленту Мебиуса.
Иногда ему казалось, что, вопреки законам гравитации, ступеньки находятся где-то над головой,
а шнурки на ботинках свисают куда-то в сторону...

Впрочем, Запазушкин списывал эти ощущения на свои внутренние переживания.
Семейный разлад и полный развал многолетнего бытового уклада дались ему нелегко.
Под глазами появились темные круги, а на щеках пятнами проступал нездоровый румянец.
Дрожали руки, дергалось левое веко, сон стал прерывистым и тревожным,
как старая асфальтовая дорога на городской окраине.
Поэтому один из приятелей посоветовал ему с головой уйти в хлопоты ремонта.
Мол, когда почувствуешь запах краски и услышишь шорох новых обоев,
то кардинально забудешь обо всех прошлых невзгодах.
А с чего надо начинать новую, свободную жизнь?
Естественно, с такого увлекательного занятия, как ремонт!..

Правда, срок, отведённый бывшей супругой на жизненные метаморфозы, был строго ограничен.
На то, чтобы максимально привести в порядок стены, потолок и полы
Аркадию Ивановичу отводилась всего неделя.
Потом в новое жилище планировалось перевезти вещи.
Пусть их ассортимент ограничивался набором удочек, двумя чемоданами и любимым диваном,
но всё равно они могли послужить серьёзной помехой в творческом общении со штукатуркой и клеем.
Диван вообще плохое подспорье в подобных работах.
Он постоянно путается под ногами и вызывает порочное желание отдохнуть.
Конечно, лежать на нём приятно, но использовать в качестве строительных "козлов" крайне неудобно.
Поэтому следовало поторопиться и сделать грязную работу за семь дней.
И ночей...

Аркадий Иванович ради экономии задумал сам провести все подготовительные работы:
оторвать обои и отодрать старые плинтуса.
Ближе к вечеру должны были подойти две матёрые тётеньки,
занимавшиеся штукатурно-малярными работами чуть ли не с детского сада.
Им поручалось сотворить волшебство преображения темной конуры в светлый терем.
Тем более, внешний вид мастериц соответствовал задуманному.
Лица и руки от въевшейся в кожу извёстки у них были белыми, как у вампиров.
Они выглядели, как абсолютные антиподы шахтеров, которые постоянно закопчены угольной пылью.
Впрочем, Аркадий Иванович в мистику не верил.
Его не интересовало, как человек выглядит.
Ведь главное не внешность, а то, как он относится к порученному ему делу...

Руководствуясь такими безупречными рассуждениями,
самые важные работы Запазушкин доверил именно профессионалам.
Надо признать, это было вполне разумно с его стороны, ведь тёрка, шпатель и скребок
не вызывали у него особого любопытства и симпатии.
Даже названия их приводили в некоторое смятение.
Он инстинктивно сторонился строительных инструментов.
Те тоже, в свою очередь, стремились сохранить репутацию и не хотели попасть в неумелые руки...

И вот настал момент истины.
Надо полагать, сигналом для него послужил проливной июньский дождь, зарядивший с самого утра.
Под барабанную дробь капель о подоконник Аркадий Иванович торжественно переоблачился
в старые тренировочные штаны с прорехами в карманах,
видавшие виды кеды с пробегом равным длине экватора
и помятую бейсболку с белесыми пятнами неизвестного происхождения на козырьке.
Чтобы было веселее, он включил на полную громкость старенькую магнитолу...

Плинтуса сдались без особого сопротивления, хоть и не без недовольного старческого брюзжания.
Запазушкин слышал, что иногда за ними обустраиваются небольшие тайники.
Но кроме пыли, паутины и случайно закатившейся в щель однокопеечной монеты он ничего не обнаружил.
Пришла очередь приниматься за обои.
Немного подумав, Аркадий Иванович, начал с самого дальнего угла.
Первые результаты не предвещали никаких затруднений в дальнейшем.
Стоило взяться и потянуть за краешек пожелтевших от времени обоев,
как они отошли легко и непринужденно, словно давно дожидались этого события.
Под ними обнажился засохший пласт газет ядовито-жёлтого цвета детской неожиданности.
Судя по датам издания, они были ровесниками того самого периода,
который принято называть эпохой серпа и молота.
Полустертые заголовки востороженно сообщали об очередных победах.
Но каких именно - осталось неизвестным.
Газетная строка обрывалась на самом интересном месте...

Впрочем, Запазушкин не собирался изучать прессу давно минувших лет.
Он вооружился обувным ножом с толстым треугольным лезвием и с его помощью,
яростно счищал бумажную кожуру со стен своих будущих хором.
С каждым его движением комната преображалась.
Она становилась больше и светлее, хотя на улице над лужами висел плотный пасмурный сумрак.
Создавалось впечатление, что её избавили от тесной одежды,
которая затрудняла дыхание и мешала естественным движениям.
Правда, на цокольной стене под обоями неожиданно обнажились какие-то странные линии.
Вначале Аркадий Иванович поначалу принял их за трещины в штукатурке.
Но его смутила их ровная кривизна, словно выполненная по точному лекалу.
Изъяны так не выглядят.
Он отошёл подальше и, слегка сощурившись, внимательно пригляделся...

Их чёткая траектория напоминала небольшую арку.
Так бывает, когда в здании замуровывают оконный проём,
но оно стойко хранит память о первоначальной форме и упрямо,
назло сложившимся обстоятельствам, подчеркивает прежние контуры.
Аура бывшего окна просвечивает сквозь все поздние слои цемента и красок.
Нечто подобное предстало взору Аркадия Ивановича.
Он только не мог понять: кому понадобилась делать арку на последнем этаже?
Хотя, может быть, заделанный когда-то строителями проём служил окном необычной мансарды?
Кто его знает - ведь у архитектора уже не спросишь...

Поглощённый этими мыслями, Аркадий Иванович машинально ковырнул стену остриём своего ножа.
Почти мгновенно, охнув, на пол обвалился толстый пласт штукатурки.
"Вот досада!" - подумал Запазушкин. - "Теперь понятно, почему на стене такой слой газет!
Наверное, бывшие хозяева рассчитывали удержать их от рассыпания в прах!
Ну что ж, пришла пора перемен! Уже поздно останавливаться!
Всё равно эту дыру придётся заделывать!"

Он принялся расчищать стену с удвоенной энергией.
В эти мгновения Запазушкин чем-то напоминал археолога, оказавшегося на пороге удивительного открытия.
И оно не заставило себя долго ждать.
Облако густой пыли неожиданно пронзил тонкий луч солнечного света.
Он проникал в комнату из небольшого, почти иголочного, отверстия,
образовавшегося в самом центре воображаемой арки.
Аркадий Иванович похолодел.
Он понял, что, мягко говоря, перестарался и пробил стену насквозь!
"***!" - кратко высказанная им вслух оценка ситуации, была как никогда точна...