Пасторальное сельское утро начиналось с первыми криками голосистых петухов.
Но задолго до их сольного выступления в доме начиналось неуловимое движение.
Оно ощущалось даже сквозь детский сон.
Тогда я не понимал: зачем людям надо просыпаться так рано.
Ответ появился лишь спустя много лет:
мой дедушка Михаил Федотович работал председателем колхоза.
Чтобы объехать всё своё обширное хозяйство, ему приходилось подниматься раньше солнца.
И так – всю жизнь.
Поэтому я его не помню, ведь днём мы почти не виделись…

Дед был фронтовиком.
Его мобилизовали в действующую армию в июне 1941 года.
В составе кавалерийской дивизии он участвовал в роковых зимних боях под Ржевом, обморозил ноги,
потерял на руке два пальца, чудом не попал в плен, но всё-таки остался жив.
Его комиссовали, он вернулся в деревню и стал председателем колхоза.
Без всяких выборов.
Оно и понятно – нормальных мужиков к тому времени уже не осталось.
Все были на фронте…

Дома его с нетерпением ждала жена, моя бабушка, Полина Павловна с тремя детьми:
двумя девочками, Ниной и Аней, старшая из которых потом стала моей мамой, и малолетним сыном Сашей.
На радостях от встречи с семьей бывший солдат построил новый дом, баню, посадил яблони и сделал ещё двух сыновей.
Между прочим, колхоз вышел в лидеры.
Сколько на это ушло сил, времени и нервов – даже вообразить трудно.
Мне об этом никогда не рассказывали.
И, конечно, никто из взрослых не оставил ни одного письменного воспоминания.
В какой-то мере, я сейчас стараюсь исправить эту досаднейшую ошибку…

В дедушкиной избе мне больше всего нравился просторный пристрой.
Там было устроена мастерская: к столу был прикручен чугунный верстак,
а по стенам, как охотничьи трофеи, густо висели всякие столярные и слесарные инструменты.
В воздухе витал необыкновенный аромат опилок, березового дыма и трудолюбия.
Мне тоже хотелось сделать что-нибудь полезное, но к острым инструментам меня не допускали.
Зато позволяли играть с юбилейной медалью в честь двадцатилетия Победы.
Зачем её дали в руки несмышлёнышу – понять трудно.
С тех пор эту награду я больше не видел…

Рядом с мастерской стояла собачья будка.
В ней проживала овчарка Лирка.
Когда я проходил мимо, Лирка вылезала наружу и садилась на задние лапы.
При этом мы становились с ней равными ростом.
Овчарка улыбалась, показывая большой розовый язык.
Мне хотелось его погладить, но я, к счастью, так и не решился на такую дерзость.
Судьба, имевшая свои тайные виды, берегла меня от несчастных происшествий - до поры, до времени...

А дедушка в шестьдесят с небольшим лет умер от сепсиса в городской больнице.
Загноился палец на ноге.
Врачи оказались бессильны…