Желание увидеть Москву исполнилось довольно быстро – в отличие от мечты побывать в Париже.
В августе 1970 года, примерно за месяц до начала занятий в первом классе,
мама решила показать мне мир, и мы вдвоём отправились в столицу.
Правда, чего мелочиться?
Любые планы должны быть максимально амбициозны…

Ради экономии средств, мы ехали в общем вагоне.
Там спальные места формально не предусматривались.
Поэтому в памяти у меня отпечатались жесткие лавки вагона
и улыбающиеся лица попутчиц – это были, в основном, пожилые женщины.
А ещё почему-то запомнились цыганские таборы, время от времени проплывающие за пыльным окном.
Создавалось впечатление, что вместе с поездом, постукивая колёсами, движется в сумрак неизвестности вся страна…

В Москве мы остановились где-то в Сокольниках.
Нам сдали комнату на втором этаже двухэтажного деревянного дома.
Вокруг раскинулся старый парк.
Где-то за зарослями сиреней и лип гремели краснобокие трамваи.
Они никуда не торопились, в отличие от ревущих поездов метро, от которых исходил запах пота и горячей резины.
На них мы стремились успеть взглянуть на все чудеса большого города…

В их число входило посещение Красной площади, мавзолея, Алмазной палаты, ГУМа и Ленинских гор.
Особенно много хлопот доставила организация визита к вечно спящему вождю.
Запись в очередь открывалась очень рано, ещё до открытия метро.
Как мы туда успели – я теперь и сам не понимаю.
Но медленно двигаясь в длинной колонне молчаливых людей, мы всё-таки к полудню прошли вокруг нетленного тела.
На Ленине был тёмный пиджак, галстук в горошек и орден Красного Знамени.
А потом в Александровском саду я пил удивительно вкусное молоко из треугольного пакета…

Главная сокровищница страны – Алмазный фонд, - тоже попортила нервы строгими правилами.
Чтобы их преодолеть, мне пришлось срочно повзрослеть на целый год,
ведь детей до восьми лет внутрь не пропускали.
На какие только уловки не пойдёшь ради высокого искусства?
Впрочем, оно меня не впечатлило.
Ни яйца Фаберже, ни побрякушки из золота, ни царские наряды, расшитые рубинами и усыпанные жемчугом.
Я в тот момент страстно желал мороженого.
Оно продавалось напротив, через площадь - в центре Главного универсального магазина…

А ещё мне понравились Ленинские горы.
Там не было городской толкотни.
С площадки перед Московским университетом открывался захватывающий вид на Лужники,
на Москву-реку и на весь огромный город, края которого терялись в сизой дымке.
Но здесь случилось неожиданное.
Я представил, что где-то там, за горизонтом, меня терпеливо ждёт маленький город моего детства.
Сердце обжёг стыд за его одиночество.
Возникло острое желание вернуться домой –
и странным образом оно не пропадает до сих пор…