В ранние годы стихи я терпеть не мог
и считал их разновидностью утонченного издевательства.
В самом деле, что может быть позорнее, чем деревянным голосом
зачитывать для скучающей публики непонятные строки?
Но взрослым этот процесс почему-то доставлял удовольствие.
Они частенько включали меня в состав так называемых литературно-поэтических композиций.
Каждый раз это вызывало у меня нервный стресс.
Особенно стихи про чибиса, которые меня однажды заставили на швейной фабрике –
уже не помню по какому торжественному случаю.
Как связан чибис с ткацким делом – для меня до сих пор остаётся неразрешимой загадкой!..

Но постепенно всё менялось.
Когда на уроках литературы мы проходили творчество Крылова,
я даже попытался сочинить басню, которая должна была острой рифмой уязвить главного хулигана класса Какунина.
Она называлась «Индюк и линейка».
С энтузиазмом взявшись за дело, я быстро записал первое четверостишие.
Но потом заскучал.
Творческий процесс застопорился.
Каленая стрела сатиры так и не сорвалась с поэтической тетивы…

Но семена поэзии попали на благодатную почву.
Свои всходы они дали через несколько лет:
в густой ноябрьский снегопад 1982 года,
когда лихорадочно мелькающие белые хлопья вызвали такую же словесную метель в голове.
Совершенно неожиданно, слова стали складываться в строчки.
Чтобы их не забыть, я прибежал домой,
схватил первую попавшуюся тетрадь в клеточку и записал первые вирши.
Разумеется, ни о каких размерах, правильных рифмах
и прочих правилах стихосложения речи не шло.
Но начало было положено!..

Вскоре стихотворениями заполнилась вся тетрадь.
За ней началась другая.
Процесс сочинительства длился без долгих пауз.
Сначала под раздачу попали все одноклассницы.
Чуть ли не каждая из них на какое-то время послужила мне музой.
Неискушенным девицам льстило подобное внимание.
Им ещё никто не посвящал стихи.
Но в ответных записках я получал неизменный ответ,
только написанный разным почерком.
Он состоял лишь из одного слова: «Дурак!..»

Примерно через год напряжённого творчества,
я решился показать свои творения учительнице по литературе Левановской.
Тем более, что её муж был известным детским поэтом.
К тому же – членом Союза Писателей.
На немедленное включение в его ряды я не рассчитывал,
но всё-таки некоторые надежды на признание питал.
Кто бы мог подумать, что получу примерной такой же ответ,
как в девчоночьих записках, только в более изощрённой форме!
От стыда у меня пылали не только уши, но и пятки!..

Из этого, совсем не литературного урока,
я сделал сразу несколько выводов.
Все они сводились примерно к одному:
в работе над собой лучше не просить посторонней помощи.
Всё равно останешься в дураках…