Вопрос, который начинается со слова «куда»,
в старых романтических песнях обычно продолжался так:
«Куда уехал цирк?», «Куда уходит детство?» и «Куда, куда вы удалились?» (про любовь).
Естественно, самый популярный ответ до сих пор имеет географический характер.
Это гора с одноимённым названием,
гостеприимно принимающая всех удаляющихся в пространстве и во времени.
Причём, без всяких виз и таможенных досмотров.
Поэтому очень может быть, что именно в её направлении держат путь многочисленные стаи воробьёв.
Ведь даже невооруженному оптикой глазу видно,
насколько сильно сократилось их поголовье в больших городах.
Почему-то от этого становится немного неуютно.
Особенно, когда на дворе поздняя осень, а весело чирикать некому…

Суровая демисезонщина означает острую борьбу за дармовые крошки
между всеми крылатыми особями, обитающими в цивилизованном царстве стекла и бетона.
Доминируют, конечно, голуби и сороки.
Они и числом побольше и комплекцией покрупнее.
К тому же стаи голубей больше напоминают летающие косяки пираний.
В порыве энтузиазма они могут склевать даже железный каравай.
А что устоит под клювами, то немедленно покрывается толстым слоем гуано.
Очевидно, из-за чувства врожденного протеста.
Памятники отлично знают этот эффект
и очень сожалеют, что не могут полноценно ответить сизым засранцам…

Не отстают от своих крупных собратьев по перу и вечно кочующие синицы.
Это настоящая орда настырных попрошаек.
С каждым годом они всё смелее стучат в окна,
залетают в форточки – уже целыми эскадрильями
и готовы, кажется, сесть на плечо любому прохожему с продовольственной сумкой,
чтобы оглушительно протенькать ему на ухо коронную фразу: «Дай! Дай! Дай пожрать!»
За этих беспокоиться не надо.
Синицы не пропадут даже после всемирной катастрофы.
История показывает, что даже в самом худшем варианте
обязательно останется тот, у кого можно просить поделиться пищей.
Или попросту её стибрить…

Но меня лично больше беспокоит судьба воробьёв.
Одни сведущие люди говорят, что птицы исчезают из-за постоянной стрижки газонов.
Мол, травы становится меньше, упитанных букашек тоже и серохвостые дохнут от голода.
Другие утверждают: в воробьиных бедах виновата архитектура.
Количество укромных мест под крышами неуклонно сокращается,
стало быть, потомство выводить негде, а квартирный вопрос важен для любого существа,
независимо от его роду-племени.
К тому же эфир напичкан разными частотами.
Кто его знает, как они воздействуют на воробьиные организмы.
Конечно, они не выбрасываются на берег, как киты или дельфины.
Только от этого факта не становится спокойнее…

Сначала пчёлы…
Теперь воробьи…
Какое следующее звено в этой эволюционной цепи?
Не спросил бы кто-нибудь потом, недоумённо шевеля хитином:
«Слышь, а куда люди подевались?»